Болезненный вопрос одесского общества – трагедия 2 мая – незаживающая рана, которая не только приносит страдания постоянной болью, но и уязвима для внешних инфекций. И если ее не лечить осторожно, бережно, но решительно, как умеют только настоящие врачи и сестры милосердия, она может стать источником гангрены, которая погубит весь организм. Очаги заражения есть, они тлеют, прикрытые корочкой зеленки и неумело наложенных повязок. В этой ситуации единственным лечением являются сильнодействующие средства – правда и гласность. Именно эти средства почему-то не назначает больному наша официальная медицина. В таких случаях, больные решаются на отчаянные шаги, обращаясь к народным средствам.
Вспышки насилия, нетерпимости, участившиеся в последнее время в городе, нежелание слушать оппонентов являются симптомами не только грязных технологий предвыборной кампании и умышленных действий спецслужб сопредельного государства. Они говорят и о том, что защитные силы здорового организма Одессы уже начинают проигрывать борьбу с заразой. Необходимо помочь этому организму справиться с угрозой – ввести дозу лекарств, которые безотказно купируют любые социальные болезни.
Расследование дела о массовых беспорядках 2 мая могло бы стать такой инъекцией правды, однако… Возникает и крепнет подозрение, что следствию есть что скрывать. Не думаю, что скрывают какие-то факты, могущие повредить тем или иным политическим силам. Хотя, конспирологических версий в избытке – ими пытаются спекулировать те, кому очень не хочется переплывать политический Стикс. Думаю, дело заключается в отвратительном качестве доказательной базы следствия.
В процессе расследования ко мне попало несколько документов – доказательств, лежащих в основе следствия. Это заключения судебно-медицинской экспертизы трупов пострадавших в Доме профсоюзов. Я не могу оценивать правильность выводов судебно-медицинских экспертов, поскольку сам не принимал участия в проведении исследований. Более того, в силу специфики профессии эксперта и согласно законам, он и только он является истиной в последней инстанции при вынесении заключения о причинах смерти. Эксперт делает это заключение, исходя из своего личного профессионального опыта, единолично отвечает перед законом за его правильность и делать выводы за него – неверно. Мне остается только изучить и оценить эти документы с точки зрения собственного опыта. Боюсь что моя оценка будет резко отрицательной.
Так например, в одном из заключений эксперт не ответил на вопрос следователя о локализации повреждений, не обозначил их на схеме, хотя такой вопрос был поставлен следователем прямо. В другом – эксперт направил на судебно-токсикологическое исследование только 20 мл крови, вместо прямо определенных регламентирующим деятельность судебно-медицинских экспертиз Приказом МОЗ Украины №6 вещественных доказательств. Соответственно, получил ответ о том, что в крови не обнаружены ни наркотические, ни лекарственные препараты. Курьезность данного случая заключается даже не в том, что количества представленного объекта категорически недостаточно для определения в нем этилового алкоголя, карбоксигемоглобина и хотя бы еще одного яда. И даже не в том, что судебно-медицинский токсиколог не вернул направление ввиду явной недостаточности объектов для исследования, не затребовал дополнительного изъятия объектов. Курьез в том, что судмедэксперт даже не поставил вопроса о наличии в объектах “летучих” ядов, фосфор- и хлорорганических соединений. Пришлось столкнуться также с вопиющим случаем, когда описательная часть экспертизы относится к трупу одного пострадавшего, а заключительная – к другому. И все это – доказательная база следствия.
Вероятно, многие другие заключения гораздо более мотивированы – я не видел их. Но по данным случаям следствие явно не имеет достойных доказательств. Таким образом у следствия сейчас есть только два пути.
Первый – честно признать, что часть доказательной базы явно слаба и назначить повторные экспертизы. Привлечь к проведению этих экспертиз независимых квалифицированных экспертов зарубежных стран. Сообщить о своем решении широкой общественности мотивированно, честно и открыто, невзирая на лица. Опубликовать ту часть следственного дела, которая не представляет реальной тайны – прекратить игнорировать Конституцию и Закон Украины о доступе к публичной информации, признав эту информацию общественно важной.
Второй – продолжать соблюдать традиции НКВД, засекречивая и утаивая все, получить в суде разваливающееся дело и общественный протест, в котором объединятся все части общества. Скомпрометировать окончательно правоохранительную систему страны и свои профессиональные способности. Ведь данные из уголовного дела попадут в руки общественных организаций тем или иным законным способом – через адвокатов или потерпевших, через слушания в суде.
Сложно признаться в собственной несостоятельности, а не признаваться нельзя. Это при Януковиче можно было устроить закрытое судилище в лучших традициях Андрея Януарьевича Вышинского, нынче же тайных ареопагов не потерпит ни одна из сторон противостояния. И в этом Майдан оказал неоценимую услугу всем гражданам Украины, невзирая на их политические взгляды.